С каждым годом зимы становятся холоднее, и это меня пугает. Сейчас ноябрь, а у нас уже -20. И ветер.
В городе от этого как-то пусто. Людей на улицах полно, но они в панике бегут из одной двери в другую. Замороженные окна органично дополняют пустоту. Меньше света, меньше звука.

Сегодня целый день пью чай. С утра кружку зелёного, днём странное месиво из автомата, потом здоровенный стакан мятного в сабе, потом в редакции две кружки невкусного липтона. В редакциях всегда пьют невкусный липтон, или кофе в громадных количествах))
Помню, как в школе в кабинете Елены Михайловны в особом шкафу всегда лежали громадные пачки по 100 пакетиков. И много-много маленьких пластиковых кружек. Я всегда приходила и ставила чайник рядом с компом, и мы могли часами пить невкусный чай. Как этого не хватает… Сейчас чай ставлю не я.
Я, увы, чужой человек. Везде. Сегодня Юля меня поправила, когда я сказала «они собираются в воскресенье». «Почему они? Мы. Тем более, ты же здесь печатаешься, в отличие от нас».

Тоскливо. Я сейчас никого, пожалуй, не могу назвать словом «мы». Я где-то потерялась. Вокруг меня много замечательных людей, но чего-то не хватает, чтобы от третьего лица единственного числа перейти во второму. Старые друзья от меня всё дальше, новые так и остаются какими-то половинчатыми. Когда говоришь «привет», а сам по выражению лица пытаешься догадаться, как к тебе всё-таки относится этот человек. Разговариваешь о других людях и с ужасом думаешь, что говорят у тебя за спиной о тебе.
А ещё это дурацкое солнце, которое даже в полдень светит под острым углом, навевая жуткую тоску.
Остаёмся зимовать, что делать-то…